Прежде всего "Джанго освобожденный" — это кино. Я знаю, что с точкой зрения, которую я сейчас выскажу, многие не согласятся. Разные люди очень по-разному воспринимают поздние работы Тарантино. Многие в нем разочаровались. Однако, на мой взгляд, главную его заслугу трудно переоценить.
Самый культовый режиссер 1990-х нынче занимается тем, что возвращает кино к его корням. А корни эти — развлекательные. Начиналось-то все с игры, веселья и приключений.
Потому все обвинения в политической, исторической и какой угодно еще безответственности справедливы, но одновременно неуместны. Такое кино и не может быть ответственным. Ведь там, где ответственность, веселью места нет, и наоборот. А то, что творческое хулиганство мистера Тарантино выламывается за рамки политкорректности, — ну, это уж извините. "Ублюдки" были фильмом о событиях уже 70-летней давности. От времени действия нового опуса нас отделяет и вовсе более полутора столетий. Никакой траур не носят вечно. Вообще-то, эти фильмы находятся в противоречии не столько с пресловутой корректностью, сколько с чувством вкуса, которое, как известно, суть чувство меры. Ну так за этот "перебор", за "трэш и угар" мы Квентина Тарантино всегда и любили.
Как это водится у бывшего сотрудника видеопроката, его очередная кинокартина просто переполнена цитатами, реминисценциями, отсылками и заимствованиями из кинематографа прошлого. Главный источник вдохновения узнаваем по первым же кадрам. Разумеется, это спагетти-вестерны. Чудной, несколько придурковатый и, с точки зрения высокой культуры, безусловно, маргинальный поджанр, родившийся, когда итальянская киноиндустрия по некоей неизвестной причине ринулась снимать десятками и сотнями боевики из жизни Дикого Запада. "Джанго" весь — одна большая ода Серджио Леоне. И напоминание о том, что жанровое и китчевое кино бывает великим.
Стилизация под киноартефакты 1960-х — 1970-х выполнена Квентином Тарантино с такой любовью, что при просмотре на глаза могли бы наворачиваться сентиментальные слезы. Если бы не было так смешно.
Однако стоит присмотреться. В истории о том, как немецкий авантюрист в Техасе (его играет обаяшка Кристоф Вальц) по далеким от альтруизма или идеализма причинам освободил чернокожего раба (Джейми Фокс, герой которого так же мрачен, как персонаж Вальца весел) и они вместе бросили вызов импозантному плантатору-рабовладельцу (Леонардо Ди Каприо), есть и серьезная составляющая. Она приоткрывается во фразе главного отрицательного персонажа: "Знаете, чего я никогда не мог понять? Почему черные не взбунтуются и не перебьют своих белых хозяев?" Этот произнесенный с улыбкой провокационный вопрос в действительности является довольно болезненным.
В Америке об этом не принято говорить, но нерв настоящей проблемы там чувствуют все. Ведь сама эта страна — революция и восстание. Она основана теми, кто не захотел мириться с "тиранией правительств" Старого Света, а позднее и отстоял свою свободу в Войне за независимость.
Тогда как привезенные из Африки невольники свое ярмо все-таки тянули. Для современных афроамериканцев это память не только о страдании, но и об унижении. Между рабством и смертью или борьбой они выбрали первое.
Так же, как европейские евреи во время Второй мировой войны, за редким исключением (восстание Варшавского гетто) шли под нож, не сопротивляясь. Как и в "Бесславных ублюдках", в "Джанго освобожденном " режиссер превратил жертв в хищников. Те, кто в истории был страдальцами, на экране стали крутыми мстителями.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
Антон Семикин
Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter
